От многовекторности до осторожного баланса — эксперт о внешней политике стран ЦА

Эдиль Канатбеков, старший преподаватель факультета международных отношений БГУ им. К. Карасаева, выступая сегодня, 23 апреля, в ходе сессии в КР "Стратегическая культура стран Центральной Азии: факторы формирования" IX международной научно-практической конференции "Россия и мир: диалоги — 2025. Стратегии", он выделил наиболее важные факторы и подробно рассказал, как они влияют на формирование внешнеполитических стратегий государств ЦА.
По словам Канатбекова, важно отметить то, как государства воспринимают себя на международной арене, как они определяют свои интересы и реагируют на внешние вызовы и угрозы.
"Государства ЦА нередко демонстрируют прагматичный и адаптивный подход к внешней политике, стремясь к многовекторности, при этом, избегают жесткой зависимости от какого-либо одного партнера. Тем самым политическая культура оказывает влияние на характер внешнеполитического дискурса", — сказал эксперт.
Канатбеков отметил, что официальная риторика нередко апеллирует к таким категориям, как суверенитет, национальная независимость, стабильность и безопасность, что отражает внутренние установки политической элиты и ее стремление сохранить контроль над обществом.
Он подробно остановился на первом факторе, влияющем на формирование внешнеполитической стратегии стран ЦА — советском периоде, оставившем глубокий след в политико-административной системе стран ЦА. Это наследие, по его словам, продолжает влиять на стратегическое мышление политэлит.
"Например, Казахстан, сохранив основные элементы советской административной системы, последовательно проводит политику управляемой модернизации. Принятая в 1995 году Конституция закрепила сильную президентскую вертикаль, что позволило первому президенту выстроить сбалансированную внешнюю политику", — пояснил эксперт.
Канатбеков напомнил, что Казахстан стал первой страной региона, подписавший соглашение о расширенном сотрудничестве с европейскими государствами, республика активно участвует в миротворческих организациях, инициативах ООН, одновременно поддерживая тесные связи с Россией, Китаем (через ОДКБ и ШОС) и с западными государствами (через ЕС).
Он также привел в пример Таджикистан, где после завершения гражданской войны в 1997 году была выстроена жесткая централизованная модель управления, а президент стал символом стабильности.
"Эта внутренняя конфигурация напрямую повлияла на внешнюю политику государства: Душанбе поддерживает тесные связи с Россией, включая военное присутствие, активно взаимодействует с Китаем (имею в виду инвестиционную политику), развивает культурные связи с Ираном, но при этом проявляет крайнюю осторожность в вопросах внутренней политики и политических реформ", — сказал Канатбеков.
Вторым фактором Канатбеков назвал своеобразный синтез традиционных форм легитимности и современных государственных практик.
Кыргызстан активно развивает Институты гражданского общества, парламентской культуры, в то время как в других государствах ЦА акцент делается на преемственность власти и управляемую модернизацию. Эти различия находят прямое отражение в подходах внешнеполитических стратегий — от открытой многовекторности до осторожного баланса между ключевыми внешними игроками. Кроме того, в регионе сохраняется уважение к старшим, личная лояльность, клановые и семейные связи. Все это продолжает влиять как на внутреннюю политику, так и на восприятие внешнеполитических партнеров", — пояснил Канатбеков.
Он добавил, что яркой иллюстрацией трансформации политической культуры является Узбекистан, где после смены власти в 2016 году, когда президентом стал Шавкат Мирзиёев, страна активно переориентировала внешнюю политику в русло региональной открытости.
"Были урегулированы многолетние пограничные вопросы с Кыргызстаном, восстановлены дипломатические отношения с Таджикистаном, включая решение сложных вопросов водопользования. Эта трансформация отражает постепенное изменение политической культуры узбекской элиты, где прагматизм начинает преобладать над идеологическими ограничениями", — рассказал эксперт.